Иван Бунин. К 150-летию со дня рождения

Иван Алексеевич Бунин (1870- 1953)

"Выньте Бунина из русской литературы, и она потускнеет, лишится радужного блеска и звёздного сияния его одинокой страннической души..."

Высказывания русских писателей о творчестве И. Бунина М. Горький «Выньте Бунина из русской литературы, и она потускнеет, лишится радужного блеска и звёздного сияния его одинокой страннической души». А. И. Куприн «Тихая, мимолётная и всегда нежно-красивая грусть, грациозная, задумчивая любовь, меланхолическая, но лёгкая, ясная «печаль минувших дней» и, в особенности, таинственное очарование природы, прелесть её красок, цветов, запахов – вот главнейшие мотивы поэзии господина Бунина. И надо отдать справедливость талантливому поэту, он с редкой художественной тонкостью умеет своеобразными, ему одному свойственными приёмами передавать своё настроение, что заставляет впоследствии и читателя проникнуться этим настроением поэта и пережить, перечувствовать его». А. Н. Толстой «Мастерство Бунина для нашей литературы чрезвычайно важный пример – как нужно обращаться с русским языком, как нужно видеть предмет и пластически изображать его. Мы учимся у него мастерству слова, образности и реализму». Ю. В. Трифонов «Проза Бунина не столько проза поэта, сколько проза художника – в ней чересчур много живописи».

150 лет со дня рождения

Библиография

Биография

Интересно

Bio

• Иван Бунин был представителем древнего, но обедневшего дворянского рода, образовавшегося в XV в.
• Родственниками были: Василий Жуковский – русский поэт, один из зачинателей русского романтизма; А. С. Пушкин – их прабабушки по материнской линии были сёстрами.
• В 1933 г. получил Нобелевскую премию по литературе. Большую часть вознаграждения раздал нуждающимся.
• Лучший друг – писатель Александр Куприн. Их называли антиподами: были слишком разными по характеру и внешне. Но это не мешало им быть друзьями.
• Был очень суеверным. Отказывался садиться за стол 13-м по счёту, верил в приметы, боялся чёрных кошек и женщин с пустыми вёдрами, никогда не начинал новое произведение 13 числа.
• Был очень активным человеком: любил верховую езду, обладал пластичностью, хорошо танцевал. В то время не было тренажёрных залов, но он всегда находился в отличной физической форме.
• Имел необычное хобби: занимался коллекционированием аптечных флаконов и фармацевтических коробок. Его домашней аптечке могли позавидовать госпитали. Собирал книги по аптекарскому делу.

ЛитРес

Читай!

Все книги Ивана Бунина в муниципальных библиотеках г. Благовещенска!

Только на ЛитРес! Книга о Бунине, в которой канадский писатель, специалист по русской литературе Пьер-Луи Ганьон приоткрывает завесу над некоторыми тайнами, связанными с присуждением Нобелевской премии Ивану Бунину, ставшему первым лауреатом из русских писателей. …Реальных претендентов было два – Максим Горький и эмигрировавший после Октябрьской революции Иван Бунин. Среди сторонников каждого были такие, которые готовы на многое, чтобы обеспечить победу своему кандидату. В центре разворачивающейся интриги оказывается посол СССР в Швеции Александра Коллонтай. Следуя указаниям Кремля, она пытается задействовать все связи в политических и литературных кругах Швеции, чтобы склонить чашу весов в пользу пролетарского писателя. Но повлиять на Нобелевский комитет не так-то просто, а его члены отдают предпочтение Ивану Бунину. В самый разгар этой позиционной борьбы, живущий на юге Франции русский изгнанник неожиданно исчезает. Не происки ли это ОГПУ и его агентов из Коминтерна, которыми наводнены все европейские столицы? Назревающий скандал может нанести непоправимый урон престижу Нобелевской премии…

«Господин из Сан-Франциско – имени его ни в Неаполе, ни на Капри никто не запомнил – ехал в Старый Свет на целых два года, с женой и дочерью, единственно ради развлечения. Он был твёрдо уверен, что имеет полное право на отдых, на удовольствия, на путешествие во всех отношениях отличное. Для такой уверенности у него был тот довод, что, во-первых, он был богат, а во-вторых, только что приступил к жизни, несмотря на свои пятьдесят восемь лет. До этой поры он не жил, а лишь существовал, правда, очень недурно, но всё же возлагая все надежды на будущее». И. Бунин «Господин из Сан-Франциско»

«Я родился полвека тому назад, в средней России, в деревне, в отцовской усадьбе. У нас нет чувства своего начала и конца. И очень жаль, что мне сказали, когда именно я родился. Если бы не сказали, я бы теперь и понятия не имел о своем возрасте, – тем более, что я еще совсем не ощущаю его бремени, – и, значит, был бы избавлен от мысли, что мне будто бы полагается лет через десять или двадцать умереть. А родись я и живи на необитаемом острове, я бы даже и о самом существовании смерти не подозревал. «Вот было бы счастье!» – хочется прибавить мне. Но кто знает? Может быть, великое несчастье. Да и правда ли, что не подозревал бы? Не рождаемся ли мы с чувством смерти? А если нет, если бы не подозревал, любил ли бы я жизнь так, как люблю и любил?». И. Бунин «Жизнь Арсеньева»

«Кончился этот проклятый год. Но что дальше? Может, нечто еще более ужасное. Даже наверное так. А кругом нечто поразительное: почти все почему-то необыкновенно веселы – кого не встретишь на улице, просто сияние от лица исходит: – Да полно вам, батенька! Через две-три недели самому же совестно будет… Бодро, с веселой нежностью (от сожаления ко мне, глупому) тиснет рукой и бежит дальше. Нынче опять такая же встреча, – Сперанский из «Русских Ведомостей». А после него встретил в Мерзляковском старуху. Остановилась, оперлась на костыль дрожащими руками и заплакала: – Батюшка, возьми ты меня на воспитание! Куда ж нам теперь деваться? Пропала Россия, на тринадцать лет, говорят, пропала!». И. Бунин «Окаянные дни»

«Девочкой она ничем не выделялась в толпе коричневых гимназических платьиц: что можно было сказать о ней, кроме того, что она из числа хорошеньких, богатых и счастливых девочек, что она способна, но шаловлива и очень беспечна к тем наставлениям, которые ей делает классная дама? Затем она стала расцветать, развиваться не по дням, а по часам. В четырнадцать лет у нее, при тонкой талии и стройных ножках, уже хорошо обрисовывались груди и все те формы, очарование которых еще никогда не выразило человеческое слово; в пятнадцать она слыла уже красавицей. Как тщательно причесывались некоторые ее подруги, как чистоплотны были, как следили за своими сдержанными движениями! А она ничего не боялась – ни чернильных пятен на пальцах, ни раскрасневшегося лица, ни растрепанных волос, ни заголившегося при падении на бегу колена. Без всяких ее забот и усилий и как-то незаметно пришло к ней все то, что так отличало ее в последние два года из всей гимназии, – изящество, нарядность, ловкость, ясный блеск глаз…». И. Бунин «Лёгкое дыхание»

«После обеда вышли из ярко и горячо освещенной столовой на палубу и остановились у поручней. Она закрыла глаза, ладонью наружу приложила руку к щеке, засмеялась простым, прелестным смехом, – все было прелестно в этой маленькой женщине, – и сказала:– Я совсем пьяна… Вообще я совсем с ума сошла. Откуда вы взялись? Три часа тому назад я даже не подозревала о вашем существовании. Я даже не знаю, где вы сели. В Самаре? Но все равно, вы милый. Это у меня голова кружится, или мы куда-то поворачиваем?Впереди была темнота и огни. Из темноты бил в лицо сильный, мягкий ветер, а огни неслись куда-то в сторону: пароход с волжским щегольством круто описывал широкую дугу, подбегая к небольшой пристани. Поручик взял ее руку, поднес к губам. Рука, маленькая и сильная, пахла загаром. И блаженно и страшно замерло сердце при мысли, как, вероятно, крепка и смугла она вся под этим легким холстинковым платьем после целого месяца лежанья под южным солнцем, на горячем морском песке (она сказала, что едет из Анапы)». И. Бунин «Солнечный удар»

«Быстро пролетело то незабвенное легкое время, когда они только что встретились, когда они, едва познакомившись, вдруг почувствовали, что им всего интереснее говорить (и хоть с утра до вечера) только друг с другом, когда Митя столь неожиданно оказался в том сказочном мире любви, которого он втайне ждал с детства, с отрочества. Этим временем был декабрь, - морозный, погожий, день за днем украшавший Москву густым инеем и мутно-красным шаром низкого солнца. Январь, февраль закружили Митину любовь в вихре непрерывного счастья, уже как бы осуществленного или, по крайней мере, вот-вот готового осуществиться. Но уже и тогда что-то стало (и все чаще и чаще) смущать, отравлять это счастье. Уже и тогда нередко казалось, что как будто есть две Кати: одна та, которой с первой минуты своего знакомства с ней стал настойчиво желать, требовать Митя, а другая - подлинная, обыкновенная, мучительно не совпадавшая с первой. И все же ничего подобного теперешнему не испытывал Митя тогда». И. Бунин «Митина любовь»

«Низкое солнце желто светило на пустые поля, лошади ровно шлепали по лужам. Он глядел на мелькавшие подковы, сдвинув черные брови, и думал: «Да, пеняй на себя. Да, конечно, лучшие минуты. И не лучшие, а истинно волшебные! „Кругом шиповник алый цвел, стояли темных лип аллеи…“ Но, боже мой, что же было бы дальше? Что, если бы я не бросил ее? Какой вздор! Эта самая Надежда не содержательница постоялой горницы, а моя жена, хозяйка моего петербургского дома, мать моих детей?» И, закрывая глаза, качал головой». И. Бунин «Тёмные аллеи»

«Помню раннее, свежее, тихое утро… Помню большой, весь золотой, подсохший и поредевший сад, помню кленовые аллеи, тонкий аромат опавшей листвы и – запах антоновских яблок, запах меда и осенней свежести. Воздух так чист, точно его совсем нет, по всему саду раздаются голоса и скрип телег. Это тархане, мещане-садовники, наняли мужиков и насыпают яблоки, чтобы в ночь отправлять их в город, – непременно в ночь, когда так славно лежать на возу, смотреть в звездное небо, чувствовать запах дегтя в свежем воздухе и слушать, как осторожно поскрипывает в темноте длинный обоз по большой дороге. Мужик, насыпающий яблоки, ест их с сочным треском одно за одним, но уж таково заведение – никогда мещанин не оборвет его, а еще скажет: - Вали, ешь досыта, – делать нечего! На сливанье все мед пьют». И. Бунин «Антоновские яблоки»

«Темнел московский серый зимний день, холодно зажигался газ в фонарях, тепло освещались витрины магазинов — и разгоралась вечерняя, освобождающаяся от дневных дел московская жизнь: гуще и бодрей неслись извозчичьи санки, тяжелей гремели переполненные, ныряющие трамваи, — в сумраке уже видно было, как с шипением сыпались с проводов зеленые звезды — оживленнее спешили по снежным тротуарам мутно чернеющие прохожие… Каждый вечер мчал меня в этот час на вытягивающемся рысаке мой кучер – от Красных ворот к храму Христа Спасителя: она жила против него; каждый вечер я возил ее обедать в «Прагу», в «Эрмитаж», в «Метрополь», после обеда в театры, на концерты, а там к «Яру», в «Стрельну»… Чем все это должно кончиться, я не знал и старался не думать, не додумывать: было бесполезно – так же, как говорить с ней об этом: она раз навсегда отвела разговоры о нашем будущем; она была загадочна, непонятна для меня, странны были и наши с ней отношения — совсем близки мы все еще не были; и все это без конца держало меня в не разрешающемся напряжении, в мучительном ожидании – и вместе с тем был я несказанно счастлив каждым часом, проведенным возле нее». И. Бунин «Чистый понедельник»

О счастье мы всегда лишь вспоминаем. А счастье всюду. Может быть, оно – Вот этот сад осенний за сараем И чистый воздух, льющийся в окно. В бездонном небе легким белым краем Встает, сияет облако. Давно Слежу за ним... Мы мало видим, знаем, А счастье только знающим дано. Окно открыто. Пискнула и села На подоконник птичка. И от книг Усталый взгляд я отвожу на миг. День вечереет, небо опустело. Гул молотилки слышен на гумне... Я вижу, слышу, счастлив. Все во мне. И. Бунин «Вечер»